Homo sacer. Суверенная власть и голая жизньВласть - такова исходная мысль Агамбена, - как, впрочем, и язык, как и бытие, имеет в себе нечто мистическое, ибо так же, как язык или бытие, она началась раньше, чем началась. Поэтому любые попытки мыслить власть "позитивно" неизбежно заканчиваются лишь продолжением самого проекта, воплощениями которого являются и фюрер, и тоталитарные практики, и гедонистическое общество потребления, и этническое регулирование, и мир "отвержения" - короче, "третий мир".
Homo Sacer. Чрезвычайное положениеЧрезвычайное положение, или приостановка действий правового порядка, которое мы привыкли считать временной мерой, повсюду в мире (не исключая России) становится парадигмой обычного управления.
Новая книга Агамбена - продолжение его ставшей классической книги "Homo Sacer. Суверенная власть и голая жизнь" - это попытка проанализировать причины и смысл эволюции чрезвычайного положения, от Гитлера до Гуантанамо. Двигаясь по "нейтральной полосе между правом и политикой, Агамбен шаг за шагом разрушает апологии чрезвычайного положения, высвечивая скрытую связь насилия и права.
Homo sacer. Что остается после Освенцима. Архив и свидетельБлагодаря ряду всесторонних и все более точных исследований (особое место среди которых занимает книга Хильберга) вопрос исторических (материальных, технических, бюрократических, юридических) условий, в которых происходило уничтожение евреев, был в достаточной степени прояснен. Дальнейшие исследования могут пролить свет на отдельные аспекты, однако общую картину можно считать уже сформированной.
Совсем по-другому дело обстоит с тем, что касается этического и политического значения уничтожения, или даже просто человеческого понимания того, что произошло, - то есть в конечном счете его актуальности. В этой области не только не было предпринято какой-либо попытки глобального осмысления, но даже и смысл, и причины поведения палачей и жертв, а зачастую и сами их слова все еще представляются непостижимой загадкой. Такое положение вещей лишь поддерживает тех, кто желал бы, чтобы Освенцим навсегда остался недоступным для понимания.
Открытое. Человек и животноеФилософ Джорджо Агамбен по праву считается одной важнейших фигур двухтысячных, определивших интеллектуальные поиски десятилетия. В центре внимания философа оказывается специфика человеческой субъективности и жизни в целом. Агамбен — вместе с Мишелем Фуко — стал главным аналитиком сферы биополитического, мира, где границы человеческой субъективности как никогда раньше оказались поставлены под вопрос. Именно об итальянском мыслителе принято вспоминать при попытках дать оценку кадрам из американской тюрьмы Абу-Грейб или о возрастающих вместе с технологиями мерах контроля со стороны государства и власти. Его метафора капитализма как концлагеря стала интеллектуальным оружием в борьбе за человеческое достоинство против мер жесткой экономии и контроля. В небольшой, но насыщенной смыслами работе «Открытое. Человек и животное» итальянский философ вновь обращается к своим излюбленным темам. На обширном материале — от Кожева и конца истории до рассуждений схоластов о необходимости кишечника у воскресших праведников — с эстетским интеллектуальным изяществом Агамбен через миниатюрные главы трактует отношения между человеческим и животными началами. Философ помещает границу между двумя противоборствующими началами в самого человека и делает ее значимым политическим отношением современности.
