Прозаик и поэт Нина Берберова (1901—1993) — «первая парижская дама русской литературы», по утверждению издателя-современника. В 1922 году она покинула Россию вместе с В.Ходасевичем, не думая, что навсегда. До 1950 года жила в Париже, после переехала в США, где до конца дней преподавала в Принстоне.Ее знаменитая автобиография «Курсив мой» (1969) стала сенсацией и мировым бестселлером. А беллетризованные биографии композиторов П.Чайковского и А.Бородина, загадочной Марии Бенкендорф-Будберг признаны новым словом в этом жанре.
В книге «Блок и его время», написанной в 1947 году по-французски и для французских читателей, Нина Берберова воссоздает жизнь поэта на фоне событий конца XIX — пеpвой четвеpти XX века.
«Блок в книге Берберовой явлен, с одной стороны, настоящим "проклятым поэтом" с его непременными атрибутами — вином, женщинами, блужданиями по бедным кварталам, с другой — микрокосмом России, носящим в себе страдание за ее настоящее и отчаяние от пpозpеваемого безрадостногобудущего». Александр Зайцев
Роман американской писательницы Анджелы Картер (1940-1992) переносит читателя в загадочную, волшебную атмосферу цирковой жизни. Полуфантастический рассказ о приключениях главных героев - воздушной гимнастки Феверс и последовавшего за ней в турне по России конца XIX века журналиста Уолсера - выдержан в сочной, ироничной манере. 
"Unprecedented, unique, and vast in scope, this visually spectacular survey of world art belongs in large public, academic, and special libraries. Destined to delight, inspire, and educate, as well as become an invaluable classic, art reference resource, it is very highly recommended."- Library Journal Starred Review
В настоящий том входит книга Ж.А.Медведева "Взлет и падение Лысенко" и совместная работа Жореса и Роя Медведевых "Кто сумасшедший?".
Ни много ни мало — книга года. Сборник статей Бориса Гройса, многие из которых уже печатались на русском языке, разумеется, в «Художественном журнале». Но есть и те, которые были переведены специально для этого издания. Важно, что статьи эти Гройс отбирал сам, это настоящий пример того, что издатели именуют «авторским сборником». Автор этот — философ Борис Гройс, которого этим летом в Москве встречали едва ли не как пророка, — все-таки не пророк, но блестящий мыслитель и аналитик. В современном обществе, по Гройсу, искусство создается только двумя способами: как продукт рыночного потребления или как средство политической пропаганды. Разбираясь в этом, Гройс отвечает на куда более важный вопрос: а что такое современное общество? чем оно отличается от предшествующих эпох? По Гройсу, мы живем в эпоху «критической теории», без которой невозможно существование современного искусства; человек тоже стал «объектом взгляда критической теории», которая постоянно «призывает совершать его какие угодно действия». Это легко проследить на примере активности людей в социальных сетях, в которых они ведут себя так, будто каждый час стараются доказать кому-то, что они живы, что они существуют. «Любая критическая теория утверждает необходимость совершения безотлагательных шагов». Ее цель — показать человеку, что ему надо «жить здесь и сейчас». Отсюда — повышенная активность всего человечества, в том числе и в художественном ключе. Искусства много, слишком много, и это искусство слабых обра-зов. А если мы сталкиваемся с таким прогрессирующим ослаб-лением образов искусства, когда все большее количество людей получает средства для активности и самовыражения, то в случае если эта активность станет тотальной, искусство вовсе лишится своей образной составляющей. Афиша
Столпы земли
Мир без конца
Гибель гигантов
«Нью-Йорк вне себя» Рема Колхаса — одна из самых влиятельных книг об архитектуре и устройстве города, написанных во второй половине XX века. Балансируя между исследованием и прозой, профессиональной аудиторией и не имеющим специальной подготовки читателем, Колхас «задним числом» создал манифест Нью-Йорка, великого города, отменившего традиционные понятия красоты и гармонии и породившего радикально новую культуру и архитектуру. Благодаря «Нью-Йорку вне себя» большой город стал восприниматься как сложнейший живой организм, не всегда покорный воле строящих его и живущих в нем людей, но создающий свои, часто непонятные современникам законы.
Что такое консерватизм сегодня? И какова его родословная? В своей новой книге политолог Кори Робин прослеживает истоки консерватизма в его реакции на Великую французскую революцию. Рассматривая таких разных мыслителей, как Эдмунд Берк и Антонин Скалиа, Джон Кэлхун и Айн Рэнд, Жозеф де Местр и Филис Шлафли, Робин утверждает, что, несмотря на все различия внутри правого движения, его объединяет общий "контрреволюционный опыт". Наблюдаемые различия между правыми во многом являются следствием тактического приспособления: правые всегда учились у левых. Отвергая все застойное, они предпочитали динамическое видение общества, предполагающее борьбу, насилие и войну. Эта способность к постоянному обновлению и пристрастие к насилию позволяют объяснить прочность позиций правых.
Among this generation of piano virtuosos, Jeremy Denk might be the biggest intellectual. That's not just because he writes for the New Yorker and maintains a prickly-smart blog: Evidence of his genius is also alive in this unlikely but perfect pairing of Ligeti's piano etudes and Beethoven's final piano sonata -- the one where the moody composer-in-winter hit a mood-shift and happened upon the future of ragtime. Denk doesn't try to "solve" for this jagged pivot; he just revels in it. Beethoven nuts will want to hear this version, and perhaps give Ligeti's witty, bold miniatures a new hearing. 
Rolando Villazon (Werther), Sophie Koch (Charlotte), Audun Iversen (Albert), Eri Nakamura (Sophie). 
This is a jazz group that respects form and lives by its own. It also asks questions. The news hook with Mr. Iyer’s albums is always his advocacy for a wide repertory canon, and “Accelerando” (Act) covers Ellington, Henry Threadgill, Michael Jackson and Flying Lotus. But in the best bands repertory is beside the point. Here the rhythmic feast is the point. 
Brigitte Peyré, soprano, Ensemble Orchestral Contemporain / Kawka
Detroit's story has encapsulated the iconic narrative of America over the last century: the Great Migration of African Americans escaping Jim Crow; the rise of manufacturing and the middle class; the love affair with automobiles; the flowering of the American dream; and now... the collapse of the economy and the fading American myths. With its vivid, painterly palette and haunting score, DETROPIA sculpts a dreamlike collage of a grand city teetering on the brink of dissolution. These soulful pragmatists and stalwart philosophers strive to make ends meet and make sense of it all, refusing to abandon hope or resistance. Their grit and pluck embody the spirit of the Motor City as it struggles to survive postindustrial America and begins to envision a radically different future. 
The largest dead space on earth is the Atacama desert in Chile, a place so desolate that not even insects or retiles live in the zero-humidity environment. Acclaimed Chilean documentarian Patricio Guzman returns there to examine the work of the astronomers in the observatory there (he was passionate about astronomy as a child), but ends up also exploring the work of the archaeologists who uncover evidence of ancient inhabitants of the desert, and of a group of people who search for dead bodies dumped there by the Pinochet regime. It’s thoughtful, heartfelt and gorgeous.
People suffer largely unnoticed while the rest of the world goes about its business. This is a documentary exploration of the mythic beauty of the Golden Gate Bridge, the most popular suicide destination in the world, and those drawn by its call. Steel and his crew filmed the bridge during daylight hours from two separate locations for all of 2004, recording most of the two dozen deaths in that year (and preventing several others). They also taped interviews with friends, families and witnesses, who recount in sorrowful detail stories of struggles with depression, substance abuse and mental illness. Raises questions about suicide, mental illness and civic responsibility as well as the filmmaker's relationship to his fraught and complicated material. 
"I Have Never Forgotten You" is a comprehensive look at the life and legacy of Simon Wiesenthal, the famed Nazi hunter and humanitarian. Narrated by Academy Award winning actress Nicole Kidman, it features interviews with longtime Wiesenthal associates, government leaders from around the world, friends and family members--many of whom have never discussed the legendary Nazi hunter and humanitarian on camera. Previously unseen archival film and photos also highlight the film. What was the driving force behind his work? What kept him going when for years the odds were against his efforts? What is his legacy today, more than 60 years after the end of World War Two?
Jennifer Baichwal's cameras follow Edward Burtynsky as he visits what he calls manufactured landscapes: slag heaps, e-waste dumps, huge factories in the Fujian and Zhejiang provinces of China, and a place in Bangladesh where ships are taken apart for recycling. In China, workers gather outside the factory, exhorted by their team leader to produce more and make fewer errors. A woman assembles a circuit breaker, and women and children are seen picking through debris or playing in it. Burtynsky concludes with a visit to Shanghai, the world's fastest growing city, where wealth and poverty, high-rises and old neighborhoods are side by side.
Is darkness becoming extinct? When filmmaker Ian Cheney moves from rural Maine to New York City and discovers streets awash in light and skies devoid of stars, he embarks on a journey to America’s brightest and darkest corners, asking astronomers, cancer researchers and ecologists what is lost in the glare of city lights. Blending a humorous, searching narrative with poetic footage of the night sky, The City Dark provides a fascinating introduction to the science of the dark and an exploration of our relationship to the stars.