«Нью-Йорк вне себя» Рема Колхаса — одна из самых влиятельных книг об архитектуре и устройстве города, написанных во второй половине XX века. Балансируя между исследованием и прозой, профессиональной аудиторией и не имеющим специальной подготовки читателем, Колхас «задним числом» создал манифест Нью-Йорка, великого города, отменившего традиционные понятия красоты и гармонии и породившего радикально новую культуру и архитектуру. Благодаря «Нью-Йорку вне себя» большой город стал восприниматься как сложнейший живой организм, не всегда покорный воле строящих его и живущих в нем людей, но создающий свои, часто непонятные современникам законы.Не прошло и сорока лет, как легендарная книга Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя» («Delirious New York») добралась до русского читателя. Перед нами исследование по истории Нью-Йорка — не только архитектурной истории, но также культурной и социальной. Колхас рассматривает город как интегральную манифестацию невероятного разнообразия человеческого поведения, читает его как текст, написанный на многих языках сразу. Некоторые хорошо нам знакомы. Другие успели исчезнуть и требуют обстоятельной дешифровки. Автор исследует природу беспрецедентного взрыва, накрывшего Манхэттен в конце XIX века — взрыва демографического, информационного, технологического. «Манхэттен, — пишет Колхас в манифесте-предуведомлении, — Розеттский камень ХХ века. Мало того, что огромную часть его территории занимают архитектурные мутанты (Центральный парк, небоскребы), осколки утопических фантазий (Рокфеллеровский центр, штаб-квартира ООН) или какие-то уж совершенно необъяснимые феномены (музыкальный театр «Радио-сити»). К тому же каждый квартал здесь — это целые напластования фантомной архитектуры: тут и исчезнувшая застройка, и тени бывших владельцев, и неосуществленные проекты, и расхожие представления, в которых фигурирует Нью-Йорк, совсем не похожий на настоящий. Эта книга — толкование именно такого Манхэттена, попытка обнаружить в его, на первый взгляд, разрозненных, и даже противоречивых фрагментах хотя бы какую-то последовательность и закономерность; это интерпретация, стремящаяся представить Манхэттен продуктом некой несформулированной теории манхэттенизма, основная программа которой — существовать в мире, целиком созданном людьми, иначе говоря, жить внутри фантазии — была настолько амбициозна, что реализовать ее можно было только никогда ничего не формулируя в открытую».
